Зорич Александр - Образ Подобия
Александр Зорич
Образ подобия
Гамелин Вада немилосердно подгонял серого в яблоках жеребца, рассчитывая
во что бы то ни стало достигнуть селения, о существовании которого он узнал
от встреченного бродяги и в котором, истосковавшись по крову над головой и
горячим, ароматным кушаниям, хотел переночевать или даже скоротать
несколько дней. Выжженная и обезвоженная засухой почва походила на степную,
несмотря на то, что Гамелин двигался редколесьем, имевшим с просторами
опаленных солнцем пастбищ мало общего. Дорога петляла, распадалась на
тропки и снова закладывала виражи, не давая всаднику, вынужденному
ежеминутно выгадывать и решаться, выбирая путь, расслабиться, насколько
вообще можно было расслабиться в стременах скакуна, сменяющего галоп
утомленной рысью. Кедровые рощицы, неотличимые друг от друга, выглядели
просторными и пустыми, а когда Гамелин приближался к опушке, ему начинало
казаться, будто он вот-вот въедет в просвет между зубьями гигантской
гребенки.
Свалявшийся и выцветший слой кедровых игл не был проткнут ни единой
травинкой и Гамелин с содроганием подумал о том, что ежели не сможет
добраться к наступлению темноты до селения, где воды и овса можно будет
купить, ему придется кормить коня посеченной хвоей - некогда он слышал об
этом способе утолять голод скотины, правда, поступавшие таким образом
жители осажденной Клавибаги имели перед ним существенное преимущество в
виде неиссякающих колодцев, позволявших хотя бы поить истощенных
бескормицей. Эти рассуждения грозили перейти в другие, еще более
неутешительные, но дым, едва-едва пощекотавший ноздри, Гамелина тотчас же
придал ему уверенности и жизнелюбия. Уже потом, выбираясь из рощицы на
довольно обширную поляну, усаженную покосившимися домиками, он ощутил
прилив бодрости, дивясь тому, что все же отыскал такое крохотное и
малолюдное селение, общее число которых в тех диких краях не превысило бы и
двух дюжин.
Неподалеку от места, где тропа расширялась и разделялась на две, выползая
из-под сени деревьев, был сложен импровизированный очаг, в котором не было
ничего необычного, кроме его размеров, поистине огромных. Над его
разгорающимся пламенем двое юношей укрепляли котел, чья величина была под
стать величине самого очага. За их работой приглядывал скрючившийся на
дубовой чурке человек, понуканиями и советами направлявший действия
возившихся с котлом и одновременно встряхивавший и перекладывавший
щекастые, туго перетянутые бечевой мешочки, образовавшие вокруг него некое
подобие ожерелья. Новая порция дров, подброшенная в очаг, оказалась сырой,
повалил густой, цвета голубиной шейки дым, конь Гамелина встал на дыбы и
зафыркал, а сам Гамелин, чуть было не вылетевший из седла, закашлялся. К
счастью, совсем скоро едкая туча была сметена порывом ветра и он, успокоив
скакуна, благоразумно спешился и подошел к троице, занятой загадочными
приготовлениями, предполагая выведать что-либо полезное для себя, и, кроме
того, - ему не было чуждо любопытство - по возможности узнать, кому и зачем
понадобилось громоздить на окраине деревни очаг, а также то, как собираются
употребить котел, являющийся центром всеобщего внимания. (Кстати, Гамелин
решил сразу же, не откладывая, попросить ночлега и, чтобы его просьба
прозвучала более веско, выудил из-под тряпичной дорожной куртки нашейный
знак императорского гонца, который, как правило, во избежание лишних
проявлений алчности со стороны разношерстных своих попутчиков, носил прямо
на теле, где его было не так
